ЛЮБИМЫЕ БАРАБАНЩИКИ ЧАРЛИ УОТСА

Интервью с Барабанщиком группы Роллинг Стоунз (Rolling Stones), и специальная подборка музыки с участием его любимых барабанщиков.

Tracklist:

  • Joe Morello with Conan O’Brien — Take Five (1995)
  • Duke Ellington The Cotton Club — Saratoga Swing (1929-1931)
  • Papa Jo Jones — Classic Drum Solos v 2
  • Dave Tough — At the codfish ball (April 15, 1936)
  • Howlin’ Wolf — Smokestack Lighting
  • Roy Haynes Quartet featuring Roland Kirk — Fly Me to the Moon
  • Miles Davis — Walkin’ (February 12, 1964, Released in 1966)
  • Joe Morello — Drum Solo
  • [фоном] Rolling Stones — Jumpin’ Jack Flash
  • [фоном] Led Zeppelin — Moby Dick
  • Ginger Bakers — Airforce
  • [фоном] Elvis Presley, Scotty Moore, D.J. Fontana
  • Tony Williams — DRUM SOLO (1972)
  • Charlie Parker and Coleman Hawkins (1950)
  • Tony Williams Quintet — Geo Rose (1989)

Это интервью барабанщик легендарных Rolling Stones Чарли Уоттс (Charlie Watts) дал журналисту Джасу Обрехту 14 июля 1994 года в Торонто, в преддверии мирового турне Роллинг Стоунз 1994-1995 годов.
Я не стал брать интервью полностью, отказался от обсуждения африканских барабанщиков, кратко скажу, что Чарли искренне восхищается их игрой, из имён он упомянул Мустафу Тетти (Mustapha Tettey). Так же я отказался ещё от нескольких вопросов, чтобы сохранить ритм и подкаста и уложиться в час времени. Полная версия интервью доступна по ссылке в конце статьи.

Конечно я не перестаю считать любовь двигателем искусства. И в то время, как любовь к милой может быть источником вдохновения, и мотивацией, Любовь к своему делу, в данном случае к созданию музыки, может быть источником творчества и вдохновения для тех, кто рядом с вами! И это видно, как Чарли любит барабаны, как он рассказывает о музыкантах, которые были для него примером. Он вдохновляет услышать этих музыкантов, он заражает своей любовью к музыке!
Когда я готовился к подкасту, я задался вопросом, что такое ритм для меня, когда я впервые столкнулся с ним. И обнаружил, что я даже не смогу вспомнить этот момент в своей жизни, потому что он был ещё до моего рождения. Это был первый звук, который я услышал, звук биения сердца моей матери. Кстати, сегодня она здесь и записала пару слов для этого подкаста.
И мы переходим к интервью с Чарли Уотсом

Если бы ты мог побывать на концерте любого музыканта из любой эпохи, куда бы ты отправился в первую очередь?

Господи, да таких полно! Наверное, первым делом я хотел бы отправиться в Savoy Ballroom (легендарный танцевальный зал в Гарлеме — прим.пер.) послушать Чика Уэбба (Chick Webb). Хотел бы как следует принарядиться и сходить посмотреть на Эллингтона (Duke Ellington) в Cotton Club (джазовый ночной клуб в Гарлеме — прим.пер.). Увидеть Чарли Паркера (Charlie Parker) в Royal Roost (джазовый клуб на Бродвее — прим.пер.), Луи Армстронга (Louis Armstrong) — возможно, в Roseland Ballroom в Чикаго.

Армстронга какого периода?

1930 года, с биг-бэндом. Понимаете, пластинки Hot Seven мне тоже нравятся, но всё равно я поклонник Армстронга с биг-бэндом.

Тебе нравится Джо Джонс (Jo Jones)?

Да. Я был на паре концертов Джо — того, который Папа Джо и который играл с Каунтом Бэйси (Count Basie) (Папу Джо Джонса часто путают с другим известным джазовым барабанщиком, Philly Joe Jones — прим.пер.). Совсем недавно я купил его альбом Shoe Shine Boy: Jo Jones Special.

Оказали ли на тебя влияние великие джазовые барабанщики, такие, например, как Рой Хэйнс (Roy Haynes)

Я знаю Роя Хэйнса, знаю Мики Рокера (Micky Roker) — в смысле, мы с ними знакомы. Считаю, что Рой Хэйнс — отличный музыкант! А один из моих любимых барабанщиков — Дэви Таф (Davie Tough), о нём никто ничего не знает. Он из Austin High School Gang, чикагской джазовой тусовки тридцатых годов. Играл во всех биг-бэндах и в знаменитом Woody Herman Herd, самом первом. Его можно услышать в песнях Caldonia, Northwest Passage и других подобных вещах. Дэви — настоящая легенда, его мечтали переманить к себе все лидеры биг-бэндов тридцатых.

Ещё один парень, которого я бы послушал живьём — мы же сейчас о барабанщиках говорим — это Биг Сид Катлетт (Big Sid Catlett), который играл примерно в то же время. Два знаменитых барабанщика — Биг Сид и Дэви Таф. Дэви был тощий белый парень, очень худой, и играл он очень громко, судя по тому, что я слышал о нём от людей вроде Мэла Льюиса (Mel Lewis). А Биг Сид был здоровенный негр, но играл спокойно и ненадрывно. Так что манера исполнения у них обоих была противоположна внешности, что довольно странно. 

Что молодой современный барабанщик может подчерпнуть для себя, слушая тех музыкантов, которых ты сейчас упомянул?

Да сейчас же нет ничего нового. А вот взять, например, Джорджа Уэттлинга (George Wettling), одного из великих чикагских барабанщиков. Это потрясающий музыкант и в целом его творчество исследователям известно лучше, чем творчество многих других исполнителей. Он играл с Эдди Кондоном (Eddie Condon). Он невероятно ловкий барабанщик — совсем как Фрэдди Белоу (Freddy Below).

Обычная история с блюзовыми группами — никогда не знаешь, кто у них на какой пластинке записывался. Всё зависит от того, было ли у Рона Мало (Ron Malo, звукорежиссёр студии Chess — прим.пер.) настроение сохранить для потомков имена тех, кто сегодня играл. Если не было — всё, ты не знаешь, кого слышишь на этой песне. Но если на Smokestack Lightnin’ Хаулин Вульфа (Howlin’ Wolf) мы слышим именно Фредди — он очень крутой барабанщик. Это вам не примитивная игра «в лоб».

Что ты думаешь об Оди Пэйне, другом штатном барабанщике Chess Records?

Не помню такого. Надо послушать пластинку с ним — тогда вспомню. Белоу я знаю и как музыканта, и лично, но есть множество исполнителей, о которых никто слыхом не слыхивал, но которые изумительно играют. Лично мне нравятся барабанщики, которые играли в группах — как, например, Рой Хейнс, который записывался с Колтрейном на пластинке To The Beat Of A Different Drum и с Роландом Кирком (Roland Kirk) на чудесной Out Of The Afternoon. Я люблю слушать не соло на ударных, а хорошую ритм-секцию. Ещё один пример такого исполнителя — Макс Роч (Max Roach), феноменальный музыкант.

Кто тебе больше всего нравится из барабанщиков, игравших с Майлзом Дэвисом (Miles Davis)?

С Майлзом? Не знаю. Он умел собирать группу из музыкантов, о которых ты в жизни не слышал. Но лучший барабанщик из тех, что с ним записывались — это, наверное, Филли Джо Джонс, а из тех, что я видел живьём — Тони Уильямс (Tony Williams). И Тони я бы даже поставил выше, потому что он изменил само представление об игре на ударных. Я первый раз увидел Тони, когда ему было лет восемнадцать, и тогда никто не играл так, как он. У вас есть пластинка Дэвиса Four & More? Классический пример манеры игры Тони Уильямса, он это придумал вместе с Роном Картером (Ron Carter).

Во время ARMS Concert (благотворительный концерт в поддержку исследований в области рассеянного склероза) твоя простая и незатейливая ударная установка очень красноречиво смотрелась рядом с гигантской установкой Кенни Джонса (Kenny Jones).

Я всегда так играл. С этой-то установкой непросто справиться, куда мне больше.

Тебя всегда восхищала элегантность простоты?

Да. Взять вот Мики Рокера, или Филли Джо. Или Элвина Джонса (Elvin Jones) — он звучит, словно гром и молния, но когда видишь его живьём, он почти не двигается, работают только руки. А когда я начинал играть, моим кумиром был парень по имени Джо Морелло (Joe Morello), а его манера исполнения — это воплощение вкуса и элегантности. У него превосходная техника и отличный слух, а ведь аккомпанировать пианистам сложнее всего. (Джо Морелло играл в Dave Brubeck Quartet — прим.пер.)

Ты коллекционируешь барабаны?

Да. Но не только их — вообще я много чего собираю. Люблю коллекционировать, а старые барабаны очень красивы. Я собираю малые барабаны — так делает большинство барабанщиков. У меня довольно большая коллекция.

Билл Уайман (Bill Wyman) сказал, что разница между Роллинг Стоунз и остальными рок-группами в том, что в Стоунз все следуют за ритм-гитаристом, то есть Китом Ричардсом (Keith Richards).

Да, всё так и есть. Когда играет Кит, мне вообще не нужно слышать остальных музыкантов. Конечно, теперь это не так важно, поскольку нынешние звуковые системы очень мощные, но раньше я ставил рядом с собой усилитель, и всё равно не слышал ничего, кроме ритм-гитары. Тогда у групп даже мониторов не было, либо они были откровенно отстойные.

Как ты готовишься к гастролям?

Подготовиться к этому невозможно. После двух-трёх концертов ты втягиваешься в постоянную работу, а до той поры просто стараешься играть так, чтобы руки не сильно болели. Это даже не то чтобы боль — скорее судороги.

Руки сводит?

Да всё сводит. Когда ты долго чего-то не делаешь, а потом приходится делать это регулярно по два часа и с полной выкладкой, естественно, организм на это реагирует. Так что лично я пытаюсь практиковаться как минимум шесть недель. Большая часть времени уходит на подготовку к тому, чтобы пережить двухчасовой концерт. Именно по этой причине мы иногда репетируем по восемь-десять часов в день.

Понятия не имею, как готовятся остальные — у гитариста, например, могут быть совершенно другие проблемы, но игра на ударных — это в первую очередь физическое упражнение. Но я не готовлюсь как-то по-особенному — только на наших репетициях. Дома я не играю.

Если бы у тебя был ребёнок…

Есть у меня ребёнок!

…который хотел бы стать профессиональным рок-барабанщиком, посоветовал бы ты…

Нет. Я сказал бы — не будь рок-барабанщиком, будь просто барабанщиком. Что это за хер такой — «рок-барабанщик»? Не понимаю.

Ну вот Бонэм (John Bonham), например.

А, Джон Бонэм из Led Zeppelin! Это что — рок-н-ролл?

Частично — да.

И что бы я сказал? Ничего бы не сказал.

Ты бы посоветовал ему какой-нибудь курс обучения, или каких-нибудь музыкантов, которых стоит послушать?

Я бы посоветовал научиться читать ноты и послушать кого-нибудь, кроме Джона Бонэма. Вот по лицу вижу, что ты только что совершенно превратно понял то, что я сказал. Джон Бонэм прекрасен как Джон Бонэм. То есть был прекрасен — к сожалению, он умер. В том, что он делал, лучше него никого не было, и слава богу, у нас есть пластинки, которые это подтверждают. Но кроме него, была ещё куча народу.

Если говорить о профессионализме, то Джинджер Бейкер (Ginger Baker) был гораздо лучшим барабанщиком, чем Джон Бонэм. Джинджер Бейкер был лучшим барабанщиком из когда-либо живших в Англии. А его объектом подражания — называйте это как хотите — был парень по имени Фил Симен (Phil Seamen). И Джинджер копировал его манеру игры.

Но Джинджер, знаете ли, умел читать ноты. Он не был дилетантом: он умел читать ноты, знал основы теории, у него была отличная техника. Кстати, я всем этим похвастаться не могу. Так что я сказал бы любому — не только своему отпрыску, но вообще любому человеку — вот что стоит делать. Потому что иначе ты запрёшь себя в ловушке, в которой оказался я: приходится быть самим собой. Хотя это и неплохо, для меня отлично сработало.

Быть собой — очень важно. Есть куча народу, умеющего потрясающе играть на ударных, но есть только один Билли Хиггинс (Billy Higgins). Есть только один Элвин Джонс. И их личность — именно то, что делает их такими уникальными. И Джинджер такой же уникальный — тощий длинный белый чувак, который обалденно играет. И он был таким уже когда ему было двадцать лет. Я его тогда слышал живьём.

Ещё до Cream.

Точно. Мы с ним пересекались у Алексиса (Alexis Korner’s Blues Incorporated), но познакомились ещё раньше, году в 1960. А первый раз я услышал Джинджера, кажется, в пятьдесят девятом, и он тогда был чертовски хорош. Не просто хорош, а чертовски хорош. Он и Джек Брюс (Jack Bruce) играли в лучших джазовых коллективах Лондона, а в такие группы не берут, если ты талантлив только наполовину.

Когда вы были ещё молоды, разделял ли ты любовь Мика и Кита к блюзу?

Нет. Я познакомился с блюзом благодаря Сирилу Дэвису (Cyril Davies) и Алексису Корнеру. Они же свели меня сперва с Брайаном (Brian Jones), а затем с Миком и Китом. Я тогда играл с Джеком Брюсом, а Брайан, Кит и Мик иногда к нам присоединялись. А когда я стал играть в Роллинг Стоунз, Кит и Брайан дали мне послушать Джимми Рида (Jimmy Reed). Мы играли много подобных песен, и уже их я услышал от Мика с Китом.

Ещё они научили меня любить музыку Элвиса Пресли (Elvis Presley), которая понравилась мне благодаря чудесной игре Ди Джея Фонтаны (D.J. Fontana четырнадцать лет был барабанщиком в группе Элвиса — прим.пер.). До того я никогда не слушал Элвиса, кроме одной-единственной пластинки. А блюзом для меня тогда была Now’s The Time Чарли Паркера или West End Blues Луи Армстронга. Вот это был блюз, а кантри-блюз, чикагский блюз — ничего такого я не слушал. Мадди Уотерса (Muddy Waters) я впервые услышал благодаря Сирилу Дэвису.

Учитывая ширину твоего кругозора в джазе, тебе никогда не казалось, что игра в Rolling Stones тебя чем-то ограничивает?

Нет.

Ты никогда не разочаровывался?

Нет. Рок-н-ролл сам по себе ограничен, в этом вся идея. Если ты импровизируешь — это неправильно, так не пойдёт. А джаз дышит, он дарит свободу, которую очень-очень сложно толково использовать. Кроме того, есть разница в громкости звука. Рок-н-ролл, особенно в наши дни, пытается звучать так громко, как только позволяют мониторы и прочая электроника. Чем громче, тем лучше.

Ты когда-нибудь нервничал, встречая музыкантов, которыми ты восхищался?

Да. Никогда не забуду, как впервые встретил Тони Уильямса. Я боялся с ним даже поздороваться — это он ко мне подошёл. Дело было в Village Vanguard (джазовый клуб в Нью-Йорке — прим.пер.) — я пришёл послушать его выступление перед Миком Тэйлором (Mick Taylor). Тони играл с группой Lifetime, там были Ларри Янг (Larry Young) и Джон Маклафлин (John McLaughlin). Он уехал сразу после концерта, так что тогда у меня не получилось с ним пообщаться.

Ещё я видел его незадолго до того, как Тони собрал эту группу — он прекрасно выступил вместе с Майлзом. Ну, и наконец я снова пришёл в Vanguard, где он на сей раз играл с Хэнком Джонсом (Hank Jones) — изумительным пианистом, старшим братом Элвина Джонса. Кажется, с ними ещё был Рон Картер. Я снова стоял столбом и думал — стоит ли подойти и поздороваться? Стоит ли?.. А тут он подошёл ко мне — я был так взволнован!

Ты слышал переиздания старых пластинок Роллинг Стоунз, выпущенные на Virgin?

Нет, я никогда не переслушиваю наши пластинки. Ну, разве только когда их слушает Кит. А Voodoo Lounge я даже ещё не слушал. Но уверен, что они звучат неплохо и наверное, значительно чище. Их пересвели?

Да.

Господи, всё-таки добрались. А знаешь, я припоминаю, что Кит пару раз ставил наши песни, и они звучали поразительно непохоже на то, как вроде бы должны были. Да, ты прав — пожалуй, стоит это переслушать.

У тебя есть любимые треки из всех, что ты записал с Роллингами за все эти годы?

Нет.

Ты так самокритичен?

Да. Мне не особо нравится большая часть из того, что я сделал.

Какова твоя слабая сторона в плане музыки?

Не умею считать. Честно. Я, наверное, один из немногих барабанщиков на свете, которые зарабатывают себе этим на жизнь и не могут ровно играть четверти и восьмые.

Когда твои бесчисленные фанаты превозносят тебя до небес, что помогает тебе не терять почву под ногами?

А я их не слушаю. Мне это не интересно. Лучшее в моей работе — как тебе апплодируют, когда ты спускаешься со сцены, как люди вспоминают твои выступления, неважно, в клубе Blue Note или на стадионе Shea. Это лучшее вознаграждение, которое только можно получить. А все остальные восторги меня просто не интересуют.

Если бы ты занимался чем-то ещё, смог бы ты чувствовать себя по-настоящему счастливым?

Ну, я бы тогда не знал Мика и Кита, или Ронни Вуда, правда? Но я ведь занимался другим делом и даже был счастлив. Когда я работал в арт-студии, я чувствовал себя вполне счастливым, но всё равно я всегда хотел стать барабанщиком. Я всегда хотел играть с Чарли Паркером, даже когда мне было тринадцать.

Вы с ним когда-нибудь встречались?

Нет. Ему не разрешали играть в Англии.

[Этот. вопрос я считаю важным, но он не попал в подкаст по техническим причинам, тем не менее я привожу его здесь, выделив курсивом]

Нет, из-за профсоюза музыкантов, что гораздо хуже! Американцев к нам не пускали с 1931 по 1953 год. Последним американским музыкантом, который дал официальный гастрольный тур по Англии, был, кажется, Фэтс Уоллер (Fats Waller). Незадолго до того в 1931 году к нам приезжал Дюк Эллингтон, потом Уоллер, а следующим американцем, который официально приехал в Англию уже в 1953 году, был Биг Билл Брунзи (Big Bill Broonzy).
После него в Англию с ночным концертом пробрался Лайонел Хэмптон (Lionel Hampton). Этого протащили, задвинув начало его выступления за полночь. Лайонел отыграл, и публика в клубе стояла на ушах! Правда, я не пошёл — я тогда не был большим фанатом Хэмптона, но сейчас очень жалею. Это легендарный концерт для Лондона. Тогда Лайонел Хэмптон был абсолютно прекрасен. Он и сейчас остаётся таким, но тогда он был на пике своей карьеры.

Когда британские группы начали ездить с гастролями в Америку, возникло ли чувство соперничества между тобой, Китом Муном (Keith Moon) и Ринго Старром?

Ничего похожего. Мы играли в группах, и на гастроли приглашали группы. То есть Ринго сюда бы не приехал, если бы он не играл в Битлз, а я не приехал бы, если бы не играл в Стоунз. Да мы тогда и не задавались подобными вопросами. Хотя, конечно, Кита и Ринго здесь нет — не знаю, что по этому поводу думает Ринго.

Журналисты писали, что между всеми нами было соперничество, но это всё херня. Мы периодически пересекались с Китом. Он был милейшим человеком — психом, но позитивным психом. Я замечательно к нему относился. Печальная с ним вышла история. К Ринго я тоже всегда хорошо относился и легко находил с ним общий язык. Мы много общались, он отличный парень.

Собственно, из Битлз я был знаком только с ним и с Джоном Ленноном (John Lennon), с остальными мы встречались и иногда разговаривали, но с Ринго мы общались больше всего — что логично, ведь мы оба барабанщики. (Внезапно неподалёку начинает играть Hey, Good Looking Хэнка Уильямса). Отличная песня! Люблю её.

Ну что ж, пожалуй, на этом всё. Огромное спасибо.

Перевод: Мария Mary_J Миронова
Полная версия интервью доступна 
здесь